Индустриализация — какие образы в сознании вызывает это слово? Магнитка, советские плакаты с мускулистыми улыбающимися рабочими на фоне чадящих труб фабрик и заводов; невероятные трудности, помноженные на невероятный энтузиазм и давшие невероятные же свершения на выходе. При этом одновременно где-то на периферии этого понятия маячит и мрачная тень Большого террора. А вот что такое реиндустриализация, о необходимости которой лет десять говорят разнообразные эксперты и начиная с 2012 года — президент Путин? Специально для Сиб.фм Михаил Пискунов анализирует «Программу реиндустриализации экономики НСО» и оценивает шансы на её осуществление.
От концепции к программе
Хотя приставка «ре» здорово снижает пафос этого горделивого слова, придавая ему нездоровый консервативный оттенок, но, признаюсь, концепт реиндустриализации всегда вызывал у меня смешанные чувства: нам это нужно, но, поскольку (по прошлому опыту) сулит большие трудности — когда-нибудь потом. Учитывая, как медленно этот проект разворачивается на федеральном уровне, похоже, мои чувства разделяют и многие администраторы в Москве. А пока они мнутся, идеи реиндустриализации получают локальное, региональное применение: в апреле 2016 года областное правительство утвердило «Программу реиндустриализации экономики Новосибирской области до 2025 года».
Этот внушительный 150-страничный документ затем в июне был презентован на Петербургском экономическом форуме, где удостоился всяческих похвал.
Программа реиндустриализации экономики Новосибирской области до 2025 года
Отдельно с планами новосибирской реиндустриализации ознакомился Дмитрий Медведев, который в конце июня поручил создать по этому вопросу рабочую группу при Правительстве. Про деньги и наполеоновские планы программы, проходящей сейчас процесс бюрократического согласования в Москве, уже писали многие ресурсы, поэтому я бы хотел сосредоточиться на лежащих в основе этого текста подходах, а также том образе новой индустриализации, который он даёт.
Работа над программой реиндустриализации области шла почти два года. Над первоначальной концепцией документа работали сотрудники Института экономики и организации промышленного производства СО РАН, руководили работой директор института Валерий Кулешов и его заместитель Вячеслав Селивёрстов. Эту концепцию затем в сотрудничестве с экспертами правительства области и региональным бизнес-сообществом переделали в Программу.
Но и в окончательном варианте Программы дух Академии чувствуется как содержательно, так и в смысле построения текста.
18 июля 2016 года Минэкономразвития объявило конкурс на участие в приоритетном проекте «Развитие инновационных кластеров — лидеров инвестиционной привлекательности мирового уровня»
Содержательно, как известно, Программа предлагает до 2025 года развернуть девять флагманских комплексных проектов реиндустриализации общей стоимостью до 50 млрд рублей, большая часть из которых будет развёрнута на юге и юго-востоке Новосибирска и включит в себя территории Академгородка, Бердска и Кольцово. Это пространство в Программе именуется «Сибирскими наукополисом», и оно организуется вокруг уже имеющихся мощностей институтов СО РАН (которое отныне имеет в себе также медицинский и сельскохозяйственный компоненты). Кроме того, параллельно из города Обь, международного аэропорта Толмачёво и сопутствующей логистической инфраструктуры предполагается организовать связное пространство «Аэросити».
По сути, речь идёт о том, чтобы стихийную специализацию города превратить в сознательную и через это получить конкурентное преимущество и источник экономического роста.
Тем не менее это уже полгода как не новость. Поэтому было бы интереснее поговорить о том, как организован текст программы и какая идея лежит в его основании.
Как отмечено выше, текст писался под влиянием СО РАН. Это привело к тому, что в нём больше вопросов и постановок проблем, чем готовых ответов. Задаются довольно смелые горизонты развития новосибирского региона, фиксируются имеющиеся преимущества, обозначаются существующие проблемы и возможные пути их решения. По сути, основным практическим результатом Программы должны быть не взятые с неба километры жилых и производственных зданий, числа новых патентов или миллиарды рублей валового продукта (хотя текст оперирует и этими параметрами), а новые подпрограммы как для каждого запланированного флагманского проекта, так и для только планирующихся перспективных.
Речь идёт о том, что практически исчезло из нашей жизни вместе с концом советской эпохи — о серьёзном стратегическом планировании на годы вперёд.
Планировании, в котором каждый следующий шаг вытекает из предыдущего и подчиняется общему замыслу — без многозначительных обращений к невидимой рыночной руке, которая магическим образом всё сама организует. Если встаёт вопрос о государственно-частном партнёрстве, то субъекты этого партнёрства названы и берут на себя конкретные обязательства.
Наконец, что немаловажно: всё это написано, пусть и научно-суховатым, но всё-таки живым человеческим языком, а не тем жизнерадостным канцеляритом, на котором традиционно изъясняются современные отечественные идеологи и прожектёры.
На пути к наукополису
Несмотря на то, что непосредственным поводом создания нынешней Программы реиндустриализации Новосибирской области стали президентские послания Федеральному собранию 2013 и 2014 годов, а также долгосрочные федеральные программы перевооружения армии и импортозамещения в промышленности, попытки наметить первые шаги в этом направлении предпринимались на протяжении всех нулевых годов. В первую очередь в СО РАН. В отличии от «большой» РАН, работающей преимущественно в собственной изолированной нише фундаментальной науки, Сибирское отделение исторически формировалось на стыке фундаментальных и прикладных исследований. С момента своего основания новосибирский Академгородок развивался в рамках парадигмы так называемого «треугольника Лаврентьева»: кадры, наука, промышленность.
«Формы сотрудничества науки с производством также требуют творческого научного подхода, изобретательности и выбора оптимального решения в каждом конкретном случае»
Академик Лаврентьев, сам в годы войны работавший для нужд фронта, осознавал, что финансирование для по-настоящему крупных научных проектов в СССР можно выбить только если связать их с «оборонкой». Этот принцип он реализовал в своём Академгородке: университет куёт кадры для институтов СО АН, а институты кроме своих собственных исследований работают по контрактам с предприятиями стратегических советских министерств. Кроме того, по плану Лаврентьева вокруг Академгородка должен был быть создан промышленный «пояс внедрения», сеть конструкторских бюро, которые бы в тесной связи с существующими предприятиями внедряли разработки институтов СО АН в производство.
В полной мере этот замысел реализовать так и не удалось — часть «пояса внедрения» успели создать только лишь в Бердске.
Но идея осталась — для того чтобы вернуться к ней уже на новом историческом витке.
Основная проблема советской и постсоветской инновационной деятельности — это слабое внедрение научных разработок в экономику при одновременно слабой востребованности этих разработок предприятиями. Исчезновение щедрого государственного финансирования, в условиях которого живёт отечественная наука уже 25 лет, сделало эту проблему для институтов СО РАН вопросом выживания. Как минимум с середины нулевых годов академики имеют замысел сделать из Академгородка отечественную «Кремниевую долину», научиться превращать науку в инновационные товары массового спроса и огромные деньги. В программе реиндустриализации этот замысел выражен в идее «Сибирского наукополиса», которая по большому счёту есть выраженная в соответствии с новым «духом времени» идея треугольника Лаврентьева.
Кластер как сеть партнёрств
Первоначально как «Кремниевую долину» обозначали территорию, расположенную на юге полуострова Сан-Франциско в Калифорнии. До урбанизации на данной территории преобладали фруктовые сады, и она звалась «Долиной Сердечной Услады»
На современной научном и управленческом языке речь идёт об экономических кластерах, а кластерная теория, соответственно, является теоретическим основанием Программы реиндустриализации Новосибирской области. Понятие кластера было предложено более 30 лет назад американским экономистом Майклом Портером, специалистом по сравнительному изучению конкурентных преимуществ. Кластер — это группа географически близких компаний и связанных с ними институтов, которые обладают общими экономическими интересами и дополняют друг друга. Даже конкуренция отдельных фирм внутри кластера в конечном итоге работает на благо всего кластера в целом. Пресловутая «Кремниевая долина», сосредоточившая в себе до половины американского IT-сектора, — успешный пример такого высокотехнологичного кластера. Сегодня от трети до половины экономик развитых стран планеты охвачены процессом кластеризации. По сути речь идёт о консолидации смежных предприятий и институтов на уровне разделения труда, общих целей и условий для ведения хозяйственной деятельности.
В России проблема состоит именно в том, чтобы создать связный воспроизводящийся
кластер высокотехнологичной продукции.
Трудности с воспроизводством возникают даже там, где уже есть научная база — как в Академгородке. Отдельные бывшие сотрудники отдельных институтов, разумеется, иногда создают отдельные инновационные фирмы, но каскадного эффекта не получается: масса одиночек не образуют множественное целое. Их приходится собирать вместе вручную силами государственной власти. Для этого в нулевые годы в Новосибирске создавались технопарки, служащие объединительными площадками для инновационных предприятий. А кластер — это уже следующий уровень консолидации, уже на уровне технопарков, региональных и федеральных властей.
Кроме того, есть и другая проблема, связанная с уже существующими зрелыми производствами. Здесь можно сослаться на пример расположенного в Кольцово ГНЦ ВБ «Вектор». Когда-то это было советское биотехнологическое НПО, соединявшее в себе производственные мощности с сильным исследовательским ядром. Смерть советских отраслевых министерств и отраслевой науки заставила руководство Центра стать бюджетным некоммерческим учреждением, а производственные сектора постепенно вывести в отдельные частные фирмы.
На выходе имеется один бедный чисто научный центр и полтора десятка относительно богатых фирм-производителей.
Последние просто в силу размеров зачастую не способны поддерживать собственные крупные исследовательские группы. Наконец, очевидна утрата дальнего горизонта планирования, которым некогда обладало НПО, имевшее возможность работать во всех областях современной микробиологии.
Сейчас администрации Кольцово приходится заново консолидировать осколки векторовской «империи» на базе биотехнопарка и партнёрской сети «Биофарм». А согласно планам реиндустриализации, биотехнологический кластер в свою очередь должен будет связать кольцовские микробиологические мощности с возможностями СО РАН и другими новосибирскими биотехнологическими и медицинскими фирмами. По сути, кластер — это цепь и сеть партнёрств коммерческих фирм, исследовательских институтов и университета, которая должна позволить всем участникам объединить усилия и выйти на новые рынки.
В данном контексте дело в том, чтобы преодолеть один из негативных аспектов сплошной приватизации 1990-х годов, когда прежде единые хозяйственные комплексы в одночасье оказались разбиты на тысячи маленьких кусочков-предприятий.
Прожекты и проекты
Все эти усилия, по мысли создателей Программы, должны быть направлены на то, чтобы сформировать новое промышленное лицо Новосибирска. В преамбуле программы реиндустриализации констатируется печальный факт: того промышленного Новосибирска, который сформировался в ходе войны и первой индустриализации и образ которого до сих пор довлеет над городом, больше нет.
За 1990-е годы уровень промышленного производства упал на 72 %, были практически потеряны в том числе такие базовые отрасли, как тяжёлые станкостроение и машиностроение.
НПО «Сибсельмаш» с 2012 года проходит процедуру банкротства, весной 2016 года Арбитражный суд в очередной раз продлил конкурсное производство. Согласно инвентаризации, балансовая стоимость имущества «Сибсельмаша» оценивалась в 851,1 млн руб
За примерами далеко ходить не надо — достаточно вспомнить знаменитые Сибсельмаш и Сибтекстильмаш, которые некогда формировали облик целых районов города (оба предприятия находятся в процессе банкротства).
В нулевые годы обвал прекратился, но началось устойчивое вымывание и вымирание сохранившихся производств — доля обрабатывающей промышленности в валовом регионом продукте упала с 16,6 % в 2004 году до 14 % в 2012-м. Причём восстановить утраченные позиции едва ли возможно, так как за прошедшие годы место новосибирских предприятий на рынке заняли другие предприятия. Тем более что в условиях прекращения комплексного освоения Сибири продукция новосибирской тяжёлой промышленности сталкивается с проблемой транспортных издержек, которые заведомо выше, чем, скажем, в Поволжье или на юге России. В то время как производство высокотехнологической продукции требует меньше транспортной инфраструктуры и в перспективе сулит большие прибыли.
Впрочем, в последние 10 лет в России очень много говорили о высоких технологиях. Провозглашённая президентом Медведевым в 2008 году модернизация с акцентом на необходимости инноваций внесла большой вклад в производство отечественных мемов — этим, кажется, её позитивный вклад и ограничивается. По большому счету вся постсоветская Россия дала только два примера высокотехнологичного развития территорий: подмосковное Сколково и город-спутник Казани Иннополис.
При этом оба продолжают оставаться скорее перспективными проектами, нежели реальными пространствами инноваций.
Иннополис — город в 40 км от Казани, на территории которого расположен университет и особая экономическая зона. Основан в 2012 году, официально открыт в 2015 году
Дело тут в лежащих в их основании бизнес-моделях. Созданные под иностранным руководством с нуля, по принципу «чистого поля» (green field), Иннополис и Сколково пока только готовятся стать образовательными и научными центрами. В Иннополисе при поддержке Carnegie Mellon University создаётся Университет Иннополиса, в Сколково при поддержке Массачусетского технологического института — Сколковский институт науки и технологий.
Отличие этих центров от уже существующих центров — в основном в том, что их дизайн предполагает отрицание отечественного опыта и ориентацию на опыт зарубежный. При Сколково, конечно, есть технопарк, но он довольно скромный в смысле возможности привлечь действительные исследовательские и производственные мощности. На уровне идей Сколково и Иннополис — это очень амбициозные проекты, но их полезность и целесообразность потраченных на них сотен миллиардов рублей до сих пор не очевидна.
50 тысяч человек, согласно проекту, будут жить и работать к 2020 году в Сколково
Зато очевидно, почему они привлекают честолюбивых олигархов вроде Виктора Вексельберга — в созданных «под ключ» научных центрах гораздо проще обессмертить своё имя, в то время как в местах вроде Академгородка сколь угодно щедрый меценат всегда будет в тени культа советских основателей.
Новосибирская перспектива
Новосибирский «Наукополис» выгодно отличается от этих прожектов тем, что его компоненты уже в наличии: наука в СО РАН, предприниматели в технопарках, ослабевшие новосибирские индустриальные гиганты (например, НЗХК или Чкаловский завод), готовые предоставить пустующие площади под новые промышленные парки. Вопрос в рациональном менеджменте и минимальной политической поддержке из федерального центра (речь идёт даже не столько об инвестициях, сколько о налоговых льготах).
К сожалению, у Новосибирска гораздо меньше влиятельных покровителей в Москве, чем у того же Сколково, остающегося любимой игрушкой бывшего президента и действующего премьера. В советское время новосибирцы имели возможность лоббировать свои интересы через структуру Академии наук, чьё руководство было вхоже в правительство.
Сегодня Академия скорее сама нуждается в покровителях.
Поэтому, несмотря на объективные достоинства Программы реиндустриализации Новосибирской области до 2025 года, нельзя быть до конца уверенным, что она получит действительную, не на уровне деклараций, поддержку в Москве и станет составной частью целого ряда имеющих силу закона федеральных целевых программ.
Тем не менее независимо от административной судьбы Программы реиндустриализации Новосибирской области, она всё равно задаёт амбициозный горизонт развития местной власти, учёному и бизнес-сообществам. А в контексте всей страны это ещё и позитивный образ чаемой реиндустриализации, которая не предполагает сверхчеловеческих трудностей и чрезвычайных мер. Зато предполагает скрупулёзную инвентаризацию имеющихся преимуществ, использование собственного опыта и выработку большого количества конкретных программ снизу вверх и сверху вниз. На новом витке технологического развития сперва должно появиться программное мышление и только потом — экологически приемлемые трубы фабрик и заводов.
Подпишитесь на нас в Telegram
