Подпишитесь на Telegram-каналСтрасти вокруг планируемой реформы российской Академии наук слегка улеглись: президент РАН поблагодарил за доверие президента РФ и констатировал, что «ситуация изменилась практически на 180 градусов», а «реформа РАН вышла в цивилизованное русло». Однако многие учёные — именно учёные, а не чиновники от науки — далеки от оптимизма. Корреспондент Сиб.фм попросил прокомментировать законопроект сотрудников институтов сибирского отделения РАН и «человека со стороны» — системного аналитика, колумниста Сиб.фм.
Максим Протасов, кандидат физико-математических наук Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН, 33 года
— То, что кто-то, вообще не имеющий никакого отношения к науке, придёт извне и будет управлять — это полный бред. Думаю, после этого произойдёт отток учёных из страны. Наука и так-то у нас скукоживатся, а это просто дополнительный импульс к тому, чтобы она вообще сошла в точку. Законопроект внесёт дополнительную бюрократию. Создаётся агентство, которое забирает хозчасть. Мне она особо и не нужна, а, допустим, в Институте ядерной физики хозчасть необходима. И представьте, что управлять ею будет некий чиновник. Дополнительные проблемы простимулируют учёных к отъезду.
55 тысяч научных сотрудников в РАН (на 23 июня 2013 года)
Академгородок — это же земли СО РАН, он самими учёными и был создан. Получилось, как вы видите, неплохо. Эта же реформа приведёт к тому, что Академгородок исчезнет в том виде, в котором он создался, и тот смысл, который был в него заложен — тоже исчезнет.
Почему критикуют Академию наук? Потому что индекс цитируемости плохой. Да, он не высокий, но в связи с этим делается вывод, что от неё толку нет. При этом две трети публикаций, которые произведены в России, приходятся именно на Академию наук, а не на «Сколково», например.
На российскую науку в год сейчас тратится 60 миллиардов рублей, а бюджет одного только американского Массачусетского технологического института — 44 миллиарда долларов. Вы сначала финансирование увеличьте, а потом спрашивайте.
Пётр Первый создавал Академию наук так, чтобы сам царь не мог лезть в их внутренние дела: пусть они там науку делают, а я не понимаю ничего в ней, что туда лезть. Сам царь так говорил, а тут, понимаешь... Здесь нужно аккуратно перестроить, вместо того, чтобы взять, грейдер занести, всё снести, а потом возобновлять.
Константин Волчо, доктор химических наук Института органической химии СО РАН, 44 года
— Этот проект по сути предусматривает ликвидацию Сибирского отделения наук. Может быть, это не так скажется в Москве, но здесь всё будет чрезвычайно серьёзно. Особенно учитывая то количество бумажек, которое любит наше министерство. На научную работу будет оставаться гораздо меньше времени.
Директора, занимающиеся общими вопросами, будут руководить учёными. Ни в одной стране мира из этого ничего хорошего не вышло, да и у нас тоже не получится.
В советское время академиков не лишали звания, хотя теоретически такая возможность была. Я не вижу в этом глубокого смысла, скорее, напоминает дымовую завесу, когда под обсуждением «лишать или не лишать» пытаются решить гораздо более важные вопросы по разрушению системы Академии наук.
Вячеслав Мордвинов, доктор биологических наук Института цитологии и генетики СО РАН? 60 лет
— В советское время существовал комитет по науке, который распоряжался именно имуществом всей академии. Было неплохо, когда государство контролировало вот эту часть. Поэтому сейчас всё зависит от того, как пропишут в деталях.
Решения теперь уже однозначно будут приниматься только в Москве. Это совершенно нерационально, неправильно и несправедливо по отношению к сибирскому или уральскому отделениям. С какой стати мы должны обо всём спрашивать? Так не бывает. У нас даже институты и лаборатории вполне самостоятельны. Это повлияет на работу, без сомнения. Увеличится количество бумаг, усложнится отчётность.
Управление из единого центра приведёт в конце концов к разрухе.
Про назначение директоров «сверху» могу сказать, что когда не учитывается мнение коллектива — это самое неприятное. В академии их всегда выбирало собрание, президиум, но каждый директор знал, что смотреть на распределение голосов внутри института обязательно будут, и поэтому старался работать как можно лучше. Теперь же всем будет просто плевать.
Владимир Чеверда, доктор физико-математических наук, профессор Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН, 60 лет
— В мировой практике есть только один прецедент, когда человека лишили звания академика — это был Альберт Эйнштейн. Сделала это Гитлеровская академия наук. В своё время Пётр Ильич Капица эту историю напомнил Келдышу, когда тот сказал, что, по мнению ЦК КПСС, нужно добавить такой пункт. Тогда академики отказались, сейчас не смогли.
Видимо, Келдыши перевелись и Капицы тоже. Это всё равно, что лишить гражданства Советского союза и всех орденов за высказывание против советской власти.
Сибирское отделение всегда было гордостью Российской академии наук, её создавали именно для того, чтобы это была отдельная структура, которая развивала науку здесь, в Сибири. Сейчас всё происходит, видимо, для того, чтобы получить доступ к объектам собственности, чтобы это можно было отобрать, продать и деньги поделить.
Сейчас никто уже не верит, но в течение долгого времени Советский союз был лидером в области вычислительной техники. Потом взяли ориентацию на Запад. Украли, фигурально выражаясь, архитектуру IBM-360 и стали её тиражировать и делать ЕС (единая система электронных вычислительных машин, — прим. Сиб.фм). На разработку оригинальных средств ресурсов уже не оставалось.
Мне кажется, что бездумное копирование хоть технических достижений, хоть структуры никогда ничего нового, важного для страны не даёт.
Ещё один пример — про то, как копировали бомбардировщик Ту-4 вместо того, чтобы разработать свой. Во время войны американский В-29 приземлился на территории Советского союза. Иосиф Виссарионович вызвал Андрея Туполева и сказал: «Сделай точно такой же». Хотя у Туполева были свои наработки, и он мог сделать гораздо лучше.
Арий Андропов в записке в ЦК КПСС посоветовал лишить Андрея Сахарова звания академика за правозащитную деятельность
Сейчас происходит нечто подобное. Почему-то мы считаем, что американская модель развития науки — это верх совершенства, а в Америке нет академии наук. В США считается, что наука должна делаться в университетах. При этом там есть очень крупные государственные исследовательские центры. Думаю, что ближе к нам французская модель, и её можно было бы взять, но опять не делать точную кальку. Во Франции государственная структура науки, Национальный центр научных исследований, который объединяет университеты, но наряду с этим есть сеть институтов — исследовательские центры, разбросанные по всей Франции. Я считаю, что у нас была вполне жизнеспособная и перспективная форма организации научных исследований. Её нужно реформировать, но изнутри. Мы сами должны это понять.
В Сибирском отделении есть так называемые интеграционные проекты, которые финансируются из резерва сибирского отделения, и раз в три года проводится конкурс, довольно объективный, строгий, который эти проекты отбирает. Потом в течение трёх лет они выполняются с отчётностью два раза в год и с внедрением в народное хозяйство. Если нет сибирского отделения — нет и таких проектов.
Сибирское отделение РАН было образовано в 1957 году
Директор, как правило, не назначается извне, он выращивается в институте. Человек всю жизнь проработал здесь, знает тематику, людей — кто на что способен. Ему гораздо проще организовать эффективную работу института, чем человеку, который пришёл со стороны. У Аркадия Райкина была такая сценка, когда назначенный директор института вызывает к себе заведующего лабораторией и спрашивает: «Чем занимается ваша лаборатория?» Тот говорит: «Полупроводниками». На что директор отвечает: «За это время можно было заняться и вопросами проводников в целом». Я практически на 100% уверен, что такими директорами всё и закончится.
Евгений Ксенчук, кандидат психологических наук, системный аналитик, колумнист Сиб.фм, 60 лет
Ликвидация статуса юридического лица регионального отделения Академии наук означает разрыв всех имеющихся официальных договоров и контрактов
Одним росчерком пера власть получает два результата. Первый — ликвидация вслед за НКО ещё одного относительно независимого института. При всей сервильности нынешней РАН она представляет собой корпус образованных людей, организованных в научные коллективы, исповедующих ценности свободы и либерализма, имеющих, как правило, связи с зарубежными коллегами. Для власти со стороны этого экспертного сообщества всегда исходила опасность аргументированной и нелицеприятной критики её решений и действий. Ну и второй результат реформы — элегантный рейдерский захват московскими чиновниками имущественного комплекса трёх Академий.
Пикантность ситуации заключается в том, что сама РАН объективно тяжело больна и нуждается в серьёзном лечении. Но ведь РАН — всего лишь подсистема государства, выполняющая определённые функции, создающая результаты, которые используются другими подсистемами. Понятно, что основные потребители науки — власть и производство. Власть сидит на нефти и газе, живёт одним днём и не думает о биосфере, об экологии, об экономике, и не нуждается в науке.
Производства в стране практически нет, наука производством не востребуется. Очевидно, что кризис РАН является логичным проявлением кризиса государства.
Мне представляется не очень интересным рассматривать нынешний проект реформирования РАН, предложенный правительством: слишком уж очевидна в нём корысть выгодоприобретателей. Вникать в детали принятого во втором чтении законопроекта, комментировать его, вступать по поводу отдельных статей в дискуссию с властью — примерно то же самое, что сесть играть в карты с шулерами. Этот документ можно использовать одним способом — как основание для требования отставки правительства и роспуска Думы.
