Если не знать, что под тряпкой бежит ток напряжением в 13 тысяч вольт, то Наталью Медникову можно принять за обычную уборщицу. Больше 30 лет она работает электрослесарем по ремонту оборудования на Новосибирской ГЭС и знает, как турбины вырабатывают электричество из воды. Вместо шляпы носит каску, пахнет не духами, а машинным маслом, любит розовый цвет и печёт бисквитные торты. Корреспондент Сиб.фм выяснил, как сила любви помогает оставаться женщиной в мужской профессии.
Я с детства и с куклами, и с машинками играла. Каталась с мальчишками на плоту, гоняла в хоккей, лобзиком на трудах вырезала. И сейчас — железо кругом, огромные болты, ток, а я не чувствую себя чужой. Когда во время ремонта на ГЭС бетон заливали, я специально приходила посмотреть, как это делают. На работу устроилась в июле 1984-го, а уже в сентябре здесь впервые начали разбирать машину и вынимать ротор. Снимались лопасти, смазывались раствором, просвечивались на наличие трещин, менялись болты и монтировались агрегаты. Такая красота!
Хотя поначалу было трудно. На всей ГЭС тогда работали 10 женщин, представляете? По образованию я — художник-оформитель тортов и пирожных, до этого работала в женском коллективе на кондитерской фабрике в белом халате, в колпаке. Раньше вообще брюки носить было не принято, а здесь выдали чёрную робу...
Я для себя сразу решила — на работу без причёски и макияжа не приходить.
В каске работать до сих пор неудобно, причёска мнётся и голова потеет, но иной раз она меня спасает. Надеть платьишко даже желания нет, потому что работаешь внаклонку. Не к месту здесь. Зато когда на улицу выйду красавицей — так сразу другой человек, никто не узнаёт.
На ГЭС я пришла после рождения сына. В то время была большая проблема с детскими садами. Свекровь, которая работала здесь фельдшером, сказала, что на ГЭС есть садик — так я пошла в электромонтёры. Оказалось, страшно. Когда я в первый день вышла на работу, аккумуляторша Нина Степанюк и напарница Зинаида Блинова повели меня на обход каменных туннелей. Там везде кабели-кабели, железные штыри торчат и темно. Они спокойно шли впереди меня, разговаривали, а я всё время оборачивалась. И тут в туннеле — раз! Удар, я упала. Поднимаю голову и вижу, как они отдаляются. Кричу им, а они не слышат. От страха даже имена забыла... Но вдруг они обернулись:
— Наташа, мы забыли тебе сказать, там примочка кабеля идёт.
Вот тут они меня и крестили, чтобы я до пенсии на ГЭС работала.
Или, помню, как я впервые самостоятельно пошла наблюдателем над бригадой маляров. Хорошо, что инженеры поняли, что я новичок за пультом управления, и один из них остался со мной на смену. А я всё равно боялась, что он отойдёт, оставит меня и я не буду знать, что делать. Руки, ноги тряслись весь день — домой пришла и чувствовала себя как разбитое корыто.
60 женщин работают на Новосибирской ГЭС по данным на 2015 год
Мне повезло с мужем, потому что он меня всегда понимал и сейчас понимает. Серёжа сначала говорил, мол, если тяжело — уходи, найдём другую профессию. Но со временем я привыкла и поняла, что не хочу никуда уходить. Он меня подбадривает: «Наташа, потерпи». Или — «Наташа, тут лучше промолчать». Вообще я даже не представляю, как бы всё сложилось, если бы ушла. Мне другого и не хочется.
На ГЭС я слежу за оборудованием, ухаживаю за ним, протираю, убираю маслоприёмники. Иной раз иду и думаю:
— Только протёрла, а снова грязь. Снова надо за ведром.
Если вдруг что-то случилось, то я всегда остаюсь сверхурочно, если помощь моя нужна. Хоть и зарплата чуть ли не самая маленькая по ГЭС — чуть больше 20 тысяч рублей.
Всё-таки мне кажется, что моя работа — женская, потому что мы, женщины, бережливее.
Обычно те, кто приходят, поначалу думают: «Ух, женщина! Бабу ещё слушать». Страшно за них, потому что большая ответственность. Люди привыкли встать и пойти куда угодно — кто покурить, кто по нужде. А здесь, как в детской песочнице, за пределы выходить нельзя. Не зная, можно попасть под дугу — это такое место, где можно, не дотрагиваясь, под напряжением оказаться. Смертельные случаи здесь никому не нужны. Скажу идти за мной, значит, за мной. Потом они привыкают, начинают уважать. Работа — это всегда переживательно. Сейчас стало чуть проще, потому что начальство больше требует, люди проходят инструктаж и изучают технику безопасности, прежде чем прийти в цех. Даже начальник сюда не может зайти, пока я не разрешу. Откуда я знаю, куда он пойдёт? Вдруг кто-нибудь размахнётся кувалдой, а там — директор. Чем строже — тем лучше идёт дело. Мужественный ли я человек? Не знаю. Может быть, даже да.
Мы помогаем мужчинам, и тоже они никогда не отказывают нам. Когда они попросят лестницу подержать, когда мы — тяжесть перенести. Мужчина — значит мужчина. Можно опереться на его плечо. Они понимают, что я не только электрослесарь, но и женщина.
Лично я на ГЭС чувствую себя хозяйкой. Если вижу, что где-то бумажка лежит, обязательно её выкину, чтобы в глаза не бросалась. Мне ничего не стоит это сделать, хотя я знаю, что здесь работают технички. Ничего зазорного в этом нет.
27 сотрудниц Новосибирской ГЭС моложе 30 лет
У нас сплочённая бригада. Любим вместе чай пить после разнарядки. Каждое утро на ней встречаются слесари, электрики и мастера, которые говорят, что мы должны сделать за день, на какой отметке работать и что нам для этого нужно. На праздники я иногда делаю бисквитный торт с заварным кремом и медовый — специально для коллег, потому что они его очень любят.
Интересно так получилось, муж у меня — кондитер. То есть я училась на кондитера, работаю на ГЭС, а он у меня в молодости на «ракете» по Оби людей возил, закончив речное училище — моторист-рулевой. Помню, как дети маленькие встречали меня с работы и спрашивали:
— Мами, а почему от тебя маслом пахнет, а от папи — ванилином?
Но я никогда не смущалась, что от меня пахнет машинным маслом. От кого-то сильно пахнет духами, и в этом нет ничего хорошего. Грязно тут бывает, но я не брезгливая.
Работаю почти Золушкой, а дома я — принцесса. Два раза в год — точно.
Серёжа меня поздравляет с 14 февраля — открытка сердечком и подарок. А 8 марта он рано встаёт и уходит. Возвращается с цветами, подарком и идёт на кухню готовить. А я на диване лежу. У меня пульт и семечки! Вот это для меня 8 марта.
Работа не помешала мне состояться как женщине. Когда дети появились, то ничего не изменилось. Просто стало больше забот. Но дети приучены к труду были и мне сильно помогали — и по дому, и снег вместе сбрасывали. Их никто не заставлял — сами.
54,7% жителей Новосибирска — женщины
Быть матерью — это счастье. Разное можно вспомнить. Радости много, но и горе бывает, конечно, тоже. Когда сын служил в армии, с ним случилась неприятность. Я думала, не выживу. Шесть месяцев он прослужил, а дальше — концов не сыскать. Мне пришло письмо из госпиталя о том, что он по здоровью не прошёл. Как не прошёл, если служил полгода?! Военкомат говорил, что ответственности не несёт, военный округ — тоже. Сказали разбираться через Москву. Я писала везде письма и возила письма матерей. А какие это были письма! Страх. Избивали в Магадане солдатиков до смерти. Даже в госпитале избивали. Я позвонила в военкомат и сказала, что еду в Москву разбираться. И тут они мне сказали, что его комиссовали и он выехал домой. Как выехал? Его же нельзя в таком состоянии одного отпускать. Сказали, что с «дедами» на самолёте. Я пять дней ждала, а его всё не было. Мне снова лгали. Ему взяли билет на поезд, да ещё и с пересадкой через Казахстан — а там война.
Ещё пять дней сын ночевал в каких-то гостиницах. Одежда на нём была такая, какую нашли.
С ним ехало трое демобилизованных парней, и один из них кормил его, потому что еды было с собой всего на три дня. На восьмые сутки сын мне позвонил:
— Мама, встреть меня.
Дочь поехала на вокзал, я давай готовить — рыбу жарить да картошку. Оказалось, что их там одной рыбой и кормили. Вот удивила я сына! Хорошо, что борщ был. Худенький, непонятно во что одетый, но говорит мне:
— Мама, я обратно служить хочу, только на Камчатку.
А я уже ничего не хотела.
А сейчас у меня уже трое внуков. Звонят каждый день! На выходные дети с внуками приезжают в гости, я для них стряпаю. Пирожки с капустой, с картошкой, а бабушкина пицца — самая лучшая.
Иногда нужно одной побыть, чтобы крепче любилось. В тишине посидеть, подумать.
Дети говорят — включила бы телевизор. А я не хочу. На ГЭС всегда гудит, свистит — шумно. Лучше книги читать. Сейчас начала «Мастера и Маргариту». Как они разговаривают... А манеры?
«Пуговками» сотрудницы станции называют кнопки управления гидроагрегатом за их сходство
Мама меня научила любить всех. Она и сейчас говорит:
— Наташа, радоваться надо, что дети звонят тебе!
Любовь — это прежде всего уважение. Любовь выявляется не сразу, она живёт в сердце и растёт по чуть-чуть. Пока ребёнок не родился, ты думаешь: какой он там? Это не значит, что сразу любишь. А когда увидела, потрогала — тогда полюбила.
Когда я на пульт управления прихожу, начинаю панели протирать, коллеги шутят:
—Наталья, ты осторожно, «пуговки» не трогай! — Турбины на ГЭС запускаются и останавливаются не как на ТЭЦ — не восемь часов, а пять минут.
Отвечаю им, что, если бы я была злая, давно бы уже «тронула». Но я люблю всех. И работу свою — тоже.
Подпишитесь на нас в Telegram
