Колонка кузбасского журналиста и литератора Юрия Юдина, переселившегося в Санкт-Петербург, о первых впечатлениях в северной столице.
В Петербурге живётся не скучно.
На днях, например, я видел в метро, на станции «Пушкинская», девушку с голубыми волосами. Она бежала вниз по эскалатору, едущему вверх.
Вы спросите, при чём здесь Пушкин? Окрестности там действительно не пушкинские, скорее уж достоевские. Но в честь Достоевского уже названа соседняя станция метро той же линии.
23 километра составляет расстояние между Витебским вокзалом и станцией Царское Село. На территории города Пушкина также находится остановочный пункт Детскосельская
А «Пушкинская» находится рядом с Витебским вокзалом, который прежде именовался Царскосельским. При советской власти Царское Село перекрестили сначала в Детское, а затем в город Пушкин. При этом вокзал не стали переименовывать в Пушкинский, зато отыгрались на подзёмке.
Старое название вокзала осталось только в белогвардейских мемуарах и в знаменитой песенке:
«И вот на горизонте Царскосельский вокзал. Встречают урок с мясом пирожками. Семён такую речь задвинул, що зажурчал весь паровоз горючими слезами».
В сентябре мы с женой нечаянно встретили Александра Розенбаума в Гавани, в западной части Васильевского острова, на Малом проспекте, совсем рядом с нашим нынешним жилищем. Певец выбирал дыньку на уличном развале.
Лысый, загорелый, в камуфляжной курточке. Ольга говорит: «Ой, как на Розенбаума похож...» Потом сообразила: «Ой, вы же Александр Розенбаум?»
Тот пробормотал что-то вроде: «Ну да, с утра был Розенбаум».
Я говорю: «Напрасно вы дыньку купили. Лучше бы арбуз: больше к камуфляжу подходит».
Он опять что-то пробормотал в ответ. Дикция у него, оказывается, ещё хуже, чем у меня, так что мы не расслышали. Откланялись и пошли себе мимо.
Стоило бы, наверное, сказать певцу, как я любил когда-то его одесский цикл.
Слова благодарности всегда нужно говорить не стесняясь. Другого случая может и не представиться.
Но, боюсь, тут примешалась бы и добросовестная ложка дёгтя. В середине восьмидесятых казалось, что Розенбаум вполне может занять нишу, опустевшую после смерти Высоцкого. Но уже в девяностых я перестал понимать, что Александр Яковлевич сочиняет и зачем всё это поёт.
Так что похвалы его одесскому циклу сегодня означали бы: «Ах, Розенбаум, зачем ты вовремя не помер».
Думаю, он и сам всё это прекрасно понимает. А про Одессу и Петербург я как-нибудь отдельно напишу. Это отдельная и очень богатая тема.
А сейчас вернёмся к девушке с голубыми волосами.
Девушка эта появилась на свет как раз в Питере. Точнее, как раз в Царском Селе. Именно там Алексей Н. Толстой дописывал в 1923 году роман «Аэлита», начатый ещё в эмиграции в Берлине. Так что моё видение в метро было в некотором роде пророческим.
Советский режиссёр Яков Протазанов в 1924 году экранизировал роман «Аэлита». Немой фильм считается классикой кинофантастики
Сейчас особенно забавно перечитывать первоначальный, «взрослый» вариант «Аэлиты». Вся историческая и натурфилософская часть там списана у Штайнера и его последователей-антропософов.
Кроме марсианки Аэлиты, девушки с натуральной голубой шевелюрою, в романе изображаются её возлюбленный инженер Лось и его подручный красноармеец Гусев. У инженера, говорят, был реальный прообраз в Питере. Но мы не будем сейчас им заниматься. Я лучше расскажу по этому поводу анекдот.
В Петербурге есть музей-квартира Сергея Мироныча Кирова на Каменностровском проспекте. Сергей Мироныч — кажется, единственный питерский руководитель, которого в городе вспоминают хорошо.
А до Кирова в его квартире на Каменноостровском (в ту пору на улице Красных Зорь) жила депутат Петросовета товарищ Лось. И Мария Львовна, жена вождя, ворчала:
«Эта Лось всю ванную комнату загадила, хоть кафель перекладывай».
Интересно, куда она потом девалась, эта Лось? Обратно на Марс улетела?
«Первые сибирские воздухоплаватели» — рассказ Фаддея Булгарина, опубликованный в двух номерах — 263-м и 265-м — газеты «Северная пчела» за 1945 год. В форме переписки друзей из Иркутска и Красноярска рассказывается о конструировании и запуске аэростата
Питер вообще фантастический город. В самом прямом смысле. Здесь написаны пушкинские «Пиковая дама» и «Медный всадник», гоголевские «Нос» и «Портрет». И здесь же происходит их действие.
Фаддей Булгарин фантастические повести писал уже десятками. Первой из них были «Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в ХХIX веке» (1824). А последней — повесть «Первые сибирские воздухоплаватели» (1845).
А среди фантастов той поры были ещё петербуржцы Одоевский, Погорельский, Сенковский. А позднее — Александр Грин, Владимир Обручев и множество других.
Что же касается Царского Села — там, кроме Алексея Толстого, жил знаменитый советский фантаст Александр Беляев. Сочинения его сегодня кажутся наивными и курьёзными. Но при этом Беляев выдумал несколько мифологических существ, которые известны ныне всем и каждому.
Например, человек-рыба Ихтиандр. Или Продавец воздуха. Или говорящая голова профессора Доуэля.
На том же Каменностровском проспекте, на «Ленфильме», есть музей кинематографических реликвий. Его витрины и выгородки разбросаны по всему обширному зданию.
Там имеется шинель Акакия Акакиевича. Бурка Чапаева. Стеклянный башмачок Золушки. Чешуйчатые доспехи Ихтиандра. Халат Шерлока Холмса. Череп бедного Йорика.
Но дольше всего, как заворожённый, я стоял у головы несчастного профессора Доуэля.
А нынешним летом я побывал в Пулкове на вручении фантастической АБС-премии. «АБС» расшифровывается как «Аркадий и Борис Стругацкие». И вот Борис, он был астроном, работал в Пулковской обсерватории довольно долго.
Очень смешные «Пулковские высоты». Чуть-чуть приподняты над питерской окрестностью, плоской как стол. Метров на тридцать, от силы на пятьдесят. Это у них считается высоты.
Обсерватория находится в обширном парке, местами подстриженном, местами запущенном. Все здания в классическом стиле: александровский ампир органично сочетается с ампиром советским.
И повсюду вялотекущий ремонт — во всех строениях сразу. Леса стоят, но рабочих не видно.
В толпе фантастов кто-то вздыхает: «А ведь здесь должна быть ещё полоса отчуждения. Астрономии нужен чистый воздух». — «Да ладно, ваши астрономы и так уже изрядный кусок земли отчудили».
В центре круглого зала — знаменитый Пулковский меридиан: фаллический отросток с шишечкой. На него можно сажать кого-нибудь, как на кол. Дамы особенно охотно с ним фотографируются.
Экскурсию ведёт классический звездочет с козлиной бородкой. Правда, без колпака, испещренного звёздами и кометами.
Много занятных машинок. Это даже не стимпанк, а предшествующая ему эстетика часовых механизмов.
Pistor & Martins — берлинская компания, основанная германским инженером Карлом Пистором и его зятем Карлом Мартенсом
«Универсальный прибор Пистора и Мартенса» (1864), медно-латунный агрегат со множеством трубок и отростков, величиной с небольшую собаку. Мнится, из него можно стрелять из-за угла, пускать мыльные пузыри, издавать дивные звуки, наводить порчу, считать песок на дне морском и ворон в стае.
Или «Солнечное кольцо Глазенапа». Правда, называется оно занятней, чем выглядит.
Жена обратила моё внимание на человека средних лет в вызывающе ярких одеждах. На пакете у него было написано: «Селадон». Так я впервые в жизни увидел живого селадона.
Оказалось, это фантаст Роберт Ибатулин. Вскоре ему вручили премию в одной из номинаций. С такой-то фамилией что же не быть селадоном.
Селадон — пастух, герой французского пасторального романа «Астрея». В русском языке обозначает пожилого дамского угодника
Среди выступавших была женщина-пастор. Какой-то лютеранско-евангелической церкви. Я ничего не имею против женщин-проповедников. Но непонятно, почему она пастор, а не пастушка. Воля ваша, но тут всё-таки есть рудименты мужского шовинизма.
А вообще-то женщин с волосами всевозможных цветов там, в Пулкове, скакало немало. Это был какой-то уличный любительский театр, его пригласили расцветить церемонию фантастическими красками. Больше всего это напоминало вакханалию в провинциальном борделе.
Между прочим, и у Стругацких я не могу припомнить ни одного очень уж привлекательного женского образа.
Да и у Беляева их негусто: даже русалку он переделал в человека-рыбу мужского пола.
«Медленный шёпот раздался в его ушах. Лось сейчас же закрыл глаза. Снова повторился отдалённый, тревожный медленный шёпот. Повторялось какое-то странное слово. Лось напряг слух. Словно тихая молния, пронзил его сердце далёкий голос, повторявший печально на неземном языке:
— Где ты, где ты, где ты, Сын Неба?
Голос замолк. Лось глядел перед собой побелевшими, расширенными глазами... Голос Аэлиты, любви, вечности, голос тоски, летит по всей вселенной, зовя, призывая, клича, — где ты, где ты, любовь...»
Мисюсь, где ты?
Подпишитесь на нас в Telegram
